Бравый морячок с дембельским чемоданчиком (Алексей Чадов) дошагал до Москвы и там узнал, что девчонка его не дождалась. Даже и не особенно пыталась, потому что уже успела родить — и от кого? От лица приезжей национальности и полукриминальных занятий. Нет, не для того наш парень держал на замке морские берега отчизны, чтобы эти чужие лица в его отсутствие зарились на его родное. Не для того он торопился к своей любимой, с утра пораньше выскользнув из дружеских объятий кореша-дембеля (Артем Михалков), который, стоя в семейных трусах на крыльце отчей дачи, сначала трогательно уговаривал его остаться, а потом все порывался проводить.
Морячок, сразу ясно, не только любить, но и дружить умеет. Не успевает он осмотреться в родном городе, как рядом оказываются одноклассники: сын олигарха (Константин Крюков), начинающий артист (Артур Смольянинов) и стремительно входящий в моду рэпер (Тимати). Засев в уличном кафе и с энтузиазмом предавшись ностальгии, они первым делом обсуждают мужское достоинство когда-то застигнутого на нудистском пляже учителя математики в сравнении с аналогичным достоинством физрука — потому как что еще, скажите на милость, им обсуждать? Не политику же партии в области кинематографа. Где был застигнут неглиже мастер мяча и скакалки — не уточняется, да и не суть. А суть в том, что в час расплаты ребята не находят русскую наличность в карманах. Олигархыч, правда, богат долларами. Поочередные неудачные попытки трех его друзей обменять в ближайшем пункте сотню баксов на рубли и дают движение этому удивительному сюжету.
Что бы ни говорили продюсер Бондарчук и его коллега Роднянский про свое единственное желание поднять нам с вами своей "Жарой" зимнее настроение, их главным — и вполне естественным, ничего в этом такого — желанием было сделать кассу. Заработать деньги вообще и прищемить хвост "Волкодаву" в частности. Да, фильм режиссера-дебютанта Резо Гигинеишвили — в первую очередь продюсерский бизнес-проект, как бы ни было ему обидно начинать свою жизнь в кино со строчки в чужом бизнес-плане. Сам план прозрачен и основан на двух посылках. Первая — неожиданный и нереальный успех городской лирической молодежки "Питер FM". Вторая — еще живущая в растревоженных девичьих сердцах память о мальчишках из "9 роты" и желание во что бы то ни стало увидеть их живыми и кучно, а не поодиночке в разных фильмах. Собственно, по плану Бондарчука-Роднянского девочки-зрительницы "Жары" должны совершить то, чего не сделала невеста морячка: дождаться своих мальчиков. И от радости за их возвращение совсем потерять голову, потому что если голова не потеряна и в порядке — прожить полтора часа с этой "Жарой" нет никакой возможности. Ни физической, ни моральной.
Пережаренная оператором Максимом Осадчим пленка врет в каждом кадре, в каждой реплике, в каждом сюжетном ходе. От невозможной даже у дембеля гривы актера Чадова — до желания выдать ухоженную гранд-даму Ирину Скобцеву за несчастную старушку, промышляющую уборкой у олигарха.
Глупости в сюжете громоздятся друг на друге и друг другом бодро погоняют. Морячок пребывает в неведении, что брошен. Ни друзья, ни родня сообщить об этом ему не в силах. Ладно, допустим, расстраивать не хотят. Столкнувшись у двери неверной нос к носу с ее избранником, он ни за что получает от него в нос, хотя по логике должен был отвесить сам. Ладно, допустим, растерялся. Умная с виду вдова решает сдать комнату в своих экс-номенклатурных апартаментах не пойми кому. Ладно, допустим, затмение нашло. Не пойми кто с легкостью умыкает у нее связку ключей от квартиры отбывшего на заслуженный отдых олигарха, где она раз в неделю промышляет с влажной тряпкой, и не просто умыкает, а с целью заселиться — даже не удосужившись узнать у бабули, что у олигарха есть взрослый сын, и он там тоже живет. Ладно, допустим, тоже временное помутнение. Многовато уже, согласитесь, этих "ладно, допустим", да? А я ведь только начал.
Впрочем, тут же и закончу — скучно. Черт с ними, с мелочами. Тут вранье и лажа в главном. Какой портрет поколения? Постыдитесь. Ни одного характера толком не очерчено, никакой возможности хотя бы представить себе класс, в котором эти чудесные люди вместе учились. "Пацаны, давайте вечером в клуб!" — "А что у нас с проходом?" — "Порядок!" Где господина Гигинеишвили учили такие невменяемые диалоги писать? Или монологи вроде того, что тщетно пытается выдавить из себя бедный артист Чадов, рассказывая первой попавшейся девочке на лошади о своих расчудесных друзьях. Поскольку весь фильм пересыпан камео (Шахри Амирханова в виде редакторши модного журнала, Светлана Бондарчук в виде продавщицы из бутика, Тигран Кеосаян в виде валютчика-цветочника), девочкой на лошади почти наверняка планировали сделать Оксану Акиньшину. Если она сознательно отказалась — мой ей респект. Ведь невменяемость "Жары" — тотальная. Вплоть до того, что в сцене задушевного ночного диалога бармена с персонажем Смольянинова — актер Александр Голубев, играющий бармена, сообщает своему персонажу какую-то непонятную умильность, видимо, забыв "выключить" Алешу Карамазова, роль которого параллельно исполняет в сериале Юрия Мороза. Из-за чего создается явно непреднамеренное ощущение, что бармен пацана "снимает". Хотя чего только в жару не случается.
Не подумайте, однако, что режиссер вовсе не знает, что делает. Иногда очень даже знает. Превращение обменного пункта в цветочный ларек, такое глупое с виду, и упорное нежелание официантки и менеджера кафе войти в положение и взять доллары вместо рублей — работают в жесткой сцепке с тотальным и рассчитанным на люмпенский гогот "опусканием" америкоса. В ту же копилку — девичья измена русскому морячку с "хачом" — сомнительная метафора: азиатские гастарбайтеры копошатся на развалах только что порушенного здания с уцелевшей вывеской — крупно: "Гостиница "Россия". Или режиссер Гигенеишвили думает, что ему такое — можно? Нет, не можно.
В финале, стоя на мосту под струями июльского — или какого там? — дождя, морячок сливается в жарком поцелуе с новой прекрасной барышней на фоне трех московских мифологем: Кремля, Храма Христа Спасителя и трифоновского "Дома на набережной". Вот это соединение несоединимого, желание всего и сразу при неумении построить хотя бы фразу и отвечать за ее смысл — лучшая эмблема "Жары".
Один бонус, правда есть — в награду за страдания. "Что это ты, дочка, ночью такая бодрая? — удивленно спрашивает папа-милиционер свое круглолицее чадо. — Я вон уже с ног валюсь!". Могу себе представить, что ответят этому папе хором и, гогоча, зрители в зале. Я рад за них. Должна же быть у людей хоть какая-то радость.
